Всё так, да не так

Всё так да не так было в его жизни. Вся жизнь – «почти». И карьера почти сложилась, и почти счастлив был, и почти богат, и почти любим. Может для кого-то всё у него было просто прекрасно. Но сам он знал – только почти.

Таланты были, амбиции большие, запросы, но не мог решиться, не смог позволить себе «прыгнуть». Достигал почти своего уровня. Знал, что мог бы взять больше, но не брал, рука не поднималась, останавливался. Не разрешал, запрещал себе «на всю катушку».

В любви также – и женщины неплохие попадались, и детей ему рожали, хороших детей, красивых, правильных. Любили его, наверное, все. Он отцом быть хорошим старался и женщин своих не обижал. Но знал он, что всё это тоже «почти». Не было ни самой красивой, ни самой желанной. Не мог за детей порадоваться от души, гордился, но почти.

Был почти здоров, почти полон сил, почти спортивен, почти умён, почти достоин, почти хорош и почти привлекателен.

Вот что делал по полной, так это помогать умел. Не по-дурному, а по-настоящему. Так помогал, что помощь на пользу всегда людям шла. От болезней спасти мог, из ямы вытащить, не дать пропасть, путь истинный указать, вовремя оказаться рядом, чтобы страшного не произошло. Если денег давал, то так, что всегда в рост шли, на пользу всем. Про помощь свою чувствовал чётко, что нет «почти», всегда в точку, всегда по делу.

Знал он всё про своё «почти» уже давно. Ещё в юности, курсе на пятом, в разгаре молодости и беззаботности, случился с ним день один – он вдруг ясно вспомнил и осознал, что творил в детстве. Он был злобен и безжалостен, как будто сердца у него не было. И сделал он что-то страшное и непоправимое. Потом, подрос и как бы «забыл», жил беззаботно много лет, а тут – вспомнил и понял. На, посмотри, что было на самом деле! И живи теперь, помни.

Что было тогда, не сказал бы никому. Да и не говорил. Почти два десятка лет он носил вину в своей душе. За свои детские дела. Не то, чтоб думал об этом каждую минутку, но как бы знал всегда, что есть в нём тёмная сторона, стыдная и страшная. Жить-то он жил, но «тень» эта все его достижения и радости превращала в «почти».

Пытался разобраться, оправдаться, списать на детскую жестокость, простить себя, получить прощение, заработать, откупиться. Порой легчало, иногда надолго. Но неизменно, в трудные минуты всё это тёмное накатывало с новой силой. Истязало и мстило.

Другим помогать старался не для искупления даже, а чтоб хорошего в мире больше было, чем такого, как …он.

И вот как-то ночью приснился ему сон. Удивительный. Как в сказке всё красиво и красочно было вокруг. Весь сон его тянуло и влекло куда-то. И он то ехал, то бежал, то взлетал потом и парил по воздуху. Направлялся к месту, где ждали его. Легко ему было в этом сне, счастливо! Жил там и понимал, что легко потому, что груза нет в душе. А какого груза не было, так во сне и не помнилось.

И прибыл он к месту необычному, не то другая планета, не то мир волшебный, как будто параллельный. Очень было понятно, что настоящее там все, живут в мире этом люди, хотя он и не знал, где это. И вышла навстречу ему женщина прекрасная. Свет от неё исходил, от одежд запах такой неземной, радостный, что накатили слезы, и понял он, что ждал встречи этой всю свою жизнь. Важная эта встреча, жизненная. Глаза у незнакомки были добрые, родные, на мамины похожи и на дочкины. Смотрел он на женщину эту и говорил себе: «Только не забудь всё, как проснёшься. Это было, было с тобой!»

И сказала она ему, улыбаясь глазами своими:

— Свободен ты! Отпусти вину свою. Выходи, живи теперь полно и счастливо.

— Как свободно жить? Разве можно мне?

— Можно! Отбыл ты свою вину, отработал, прожил. Живи, пожалуйста. Можно тебе.

— Как же отбыл? Забыть не могу. Разве можно что-то исправить теперь? То, что я сделал тогда, непоправимое, страшное.

— Да, страшное. Только любой поступок и преступление цену свою имеют. Ты свою заплатил. Душа твоя плакала, не забыл ты, не врал, не пытался отвернуться, не обелял себя, других не винил. С собой ты честно грех свой носил. А теперь хватит! Вышел срок, и ты выходи из заточения своего!

— А что это? Помилование? Амнистия? УДО?

— Ну нет, отмотал ты полный срок. Выходи, не торгуйся!

И понял он, что всё закончилось, что свободен он. И понял, что согласен с этим. И краем вспомнил даже, что несколько лет назад видел сон такой и женщину эту, но тогда не согласился, не выпустил себя. А теперь отпускает! И не забудет этого, уже точно.

И полыхнуло вокруг, лопнули решётки, в которых он сам и был, оказывается. И звук услышал, как будто кто ржавую железную дверь открывает. И пошёл он. К женщине пошёл, в объятия её. Прижался к ней, а у самого слёзы текут от неимоверной радости и невыразимой благодарности.

Проснулся с огромной радостью и лёгкостью на душе. Знал, что в другой жизни день его начался. Отпустили его, простили. А раз ТАМ простили, так и он себя прощает. Больше не будет «почти». Оплачен долг, искуплена вина. Теперь всё, хватит. Теперь у него есть Жизнь!

Ольга Кудрешова

июнь 2021